Широко распространена точка зрения, что Господь Иисус Христос не смеялся, что юмор был чужд Ему. В качестве аргумента часто используют тот факт, что в Евангелии не описано ни одного соответствующего случая. Однако более внимательное рассмотрение евангельского текста может привести к иным выводам, которыми и делится с читателями Ирина Мельникова.
Данная тема не только многогранна и многоаспектна, как человеческая жизнь, но и спектр мнений различных авторов по данной теме расходится в диаметрально противоположные стороны. Необходимо уточнить, что, говоря об иронии и юморе в Четвероевангелии, мы неизбежно приходим и к рассмотрению личности самого Христа.
Существует давнее традиционное убеждение в том, что «Иисус Христос никогда не смеялся». Сергей Аверинцев в книге «Бахтин, смех, христианская культура» так объясняет эту убежденность: Богочеловек Христос изначально свободен и свободен абсолютно. Воплощением он осознанно ограничивает свою свободу и в освобождении он не нуждается. С. Аверенцев считает, что «предание, согласно которому Христос никогда не смеялся, с точки зрения философии смеха представляется достаточно логичным и убедительным. В точке абсолютной свободы смех невозможен, ибо излишен». И тут же он уточняет, что «если смеховой экстаз соответствует освобождению, юмор соответствует суверенному пользованию свободой», таким образом утверждая, что юмор был присущ Христу как личности.
Мне, как начинающей открывать для себя новый мир – мир Христианства, мир со Христом, как новоначальной, кажется, что очень многие, рассуждая о Христе, его личности, о том смеялся ли он, доносят до нас свое впечатление, пропущенное через себя, через присущие тому или иному автору черты. Почему-то так и хочется сказать: «Каждый понимает в меру своей испорченности». Это созвучно в какой-то степени тому, что пишет о. А. Шмеман. Из дневника отца Александра Шмемана: «14 декабря 1973 г. “Христос никогда не смеялся”. Думал об этом во время Christmas Party в семинарии, где смехом, очень хорошо сделанными сценами из семинарской жизни как бы “экзорцировались” все недоразумения, все испарения нашего маленького и потому неизбежно подверженного всякой мелочности мирка. Разные качества смеха. Но есть, несомненно, смех как форма скромности. Восток почти лишен чувства юмора — отсюда так много гордыни, помпезности, наклонности tout prendre au tragique. Меня всегда утомляют люди без чувства юмора, вечно напряженные, вечно обижающиеся, когда их низводят с высоты, “моноидеисты”. Если «будьте как дети», то нельзя без смеха. Но, конечно, смех, как и всё, — пал и может быть демоническим. По отношению к идолам, однако, смех спасителен и нужен больше, чем что-либо другое».
Необходимо понимать, что текст Четвероевангелия написан людьми, хоть это и Богодухновенный текст. Можно предположить, что даже если смешных моментов, ситуаций было больше в самой повседневной жизни Христа, то они вполне могли стереться из памяти как неважные.
Христос соединял в себе две природы: и Божественную и Человеческую. И сторонники мнения, что Христос не смеялся, был серьезен, и в его речи отсутствовал юмор и ирония, возможно, говорят об этом лишь из глубокого почтения к Его Божественной природе. Но очень важно видеть в Христе и человеческие черты. В своей книге «О Христе и Церкви» о. А. Мень говорит так: «Вопрос о человеческой индивидуальности Иисуса некоторым людям кажется совершенно неважным, потому что внутренне воспринимая Христа Спасителя, видя Его внутренне, они полагают, что уже совершенно не имеет значения, каков Он был в глазах окружавших Его людей. Но догматически, богословски, глубинно это на самом деле очень важно. Потому что иной подход как бы сползает в сторону монофизитства – древней ереси, которая видела в Христе только Божественное, но не видела в Нем человеческого. И именно Вселенские Соборы настояли на том, что Христос был совершенный Человек».
Он был не только Богом, но и Человеком. Мы читаем у Апостола Павла в 1-м Послании к коринфянам, 9:20-22: «для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона – как чуждый закона, – не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, – чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых». Я думаю, что если такие качества были у апостола, то и Христос наверняка обладал ими. Даже когда мы думаем о Христе как об идеальном Богочеловеке, нужно понимать, что чтобы быть понятным и доступным для всех, надо обладать всей полнотой человеческих качеств и из любви снизойти до уровня тех, кого ты пришел спасти, а значит и смех, и юмор, и ирония, как части человеческого существа, неизбежны в жизни Христа.
В тексте Евангелия мы видим, что Христос постоянно использует притчи, и в этих притчах достаточно юмора и иронии. Отец А. Мень пишет, что «некоторые авторы подчеркивают: Христос никогда не смеялся. Прямого текста, где было бы сказано, что Он смеялся, нет, но юмора и иронии в Его речах очень много. Кстати сказать, Христос создал жанр притчи, потому что в Ветхом Завете слово "притча" означало афоризм (было такое слово машал, оно означало "краткая мысль"; мы его переводим как "притча")». И вот еще: «Я бы сказал, что семьдесят процентов притч должны были быть произнесены и услышаны с улыбкой. Начиная даже с маленького примера, когда Он говорит: «Ну ничем не угодишь им. Пришел Иоанн Креститель — не ест, не пьет, живет в пустыне, говорят — в нем бес. Пришел Сын человеческий, ест, пьет — вот, говорят, обжора и пьяница».
Притчи – это замечательный инструмент, который позволяет твоему собеседнику соучаствовать, сочувствовать, сопереживать происходящему, вовлекаясь в процесс, и самостоятельно делать вывод, освещая разум инсайтом, формируя образное, цельное восприятие и принятие вывода как части себя. Продолжу цитировать о.А. Меня: «И заметьте, что в этих рассказах, этих новеллах вывода почти никогда не бывает (как в баснях: "Мораль сей басни такова..." – этого не бывает). Почему? Это не случайно. Потому что в притче Он дает ситуацию, и человек должен внутренне, как говорят, экзистенциально, почувствовать эту ситуацию и найти ответ. Свой ответ».
Клементина Мадзукко – организатор научно-богословской конференции «Смех и комедия в древнем христианстве», проходившей в университете итальянского города Турин в феврале 2005 года, – считает, что «сам Иисус Христос и первые христиане не были лишены чувства юмора. В Писании можно найти множество ситуаций и диалогов, где присутствуют ирония и даже сарказм». По мнению ученой, лучше всего юмор времен Христа проявляется в эпизоде с Закхеем (мытарем невысокого роста, который был вынужден залезть на дерево, чтобы увидеть Иисуса), и в словах будущего апостола Нафанаила «из Назарета может ли быть что доброе?» (Ин. 1:46).
Еврейский юмор известен всему миру своей глубиной, мудростью и жизненной практичностью. Так сказать, практичное применение духовного, преломление духовного на материальное, или точнее, соединенного с житейской мудростью. «— Скажите, ребе, что будет, если я нарушу одну из заповедей? — Что будет?! Что будет… Останутся еще девять». Смею предположить, что данная национальная черта была присуща этому народу со времен Авраама и Сарры (имя их сына в переводе означает «смех»).
Мы знаем из Евангелия, что Иисус хорошо знал Писания и Пророков, опирался на них. В статье священника Филиппа Парфенова «Немного о юморе и иронии в Евангелии» приводится параллель между цитатами Христа из Евангелия и ироническими местами Талмуда, которые созвучны им. Например: «когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе…» (Мф. 6, 16-18). И цитаты Талмуда о подобных фарисеях:
фарисей-шикми (плечо). В Иерусалимском Талмуде (Брахот, 14б) сказано: тот, кто выполняет заповеди на своем плече (шекем), т.е напоказ;
фарисей-никпи (спотыкающийся; согласно Иерусалимскому Талмуду, он говорит: удели мне минутку, пока я исполню заповедь);
фарисей-кизай (истекающий кровью). Чтобы не смотреть на женщин, он бьется лицом о стену;
фарисей-пестик — склоняющий голову подобно пестику;
фарисей, постоянно вопрошающий: каковы мои обязанности?
Фраза Иисуса о богатых: «удобнее верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф. 19, 24) перекликается с ироничностью Талмуда: «Ты, наверное, из Пумбедиты, где слонов пропускают через игольное ушко» (Вавилонский Талмуд, Бава Мециа, 38б (Пумбедита был город в Вавилонии, центр талмудической школы.)).
Крылатая фраза про сучок в глазу ближнего и бревно в своем собственном (Мф. 7, 3-5; Лк. 6, 41-42) также созвучна иронии Талмуда: «Раби Тарфон сказал: «…ибо если один говорит ему: “Удали крупинку с глаз”, он ответит: “Удали бревно из глаз своих!”» (Вавил. Талмуд, Аракин 16б, Баба Батра 15б).
Можно заключить, что юмор Христа и ирония, которая встречается в его словах в Евангелии, традиционны для народа и культуры того времени.
Самым остроумным из всех четырех Евангелий, по мнению прот. Александра Сорокина («Христос и Церковь в Новом Завете»), является Евангелие от Иоанна, что делает его, в том числе и поэтому, самым глубоким, богословски глубоким. По его мнению, остроумие и ирония позволяют посмотреть на явления жизни по-новому, избегая стереотипа, сформировавшегося в обществе. Тонкая ирония является неповторимой особенностью этого Евангелия. Основным его контекстом выступает раввинистический иудаизм, который рассматривается не только как «наследник» Ветхого Завета в его Предании и Писании, но и как закостенелая оболочка, которая обличается за плотское восприятие Божественных истин и отсутствие жизни. Как пример можно привести один из последних диалогов Иисуса с иудеями. Иисус горько усмехается, потому что спорить уже не о чем: 25 ... Иисус отвечал им: ... 30 Я и Отец — одно. 31 Тут опять Иудеи схватили каменья, чтобы побить Его. 32 Иисус отвечал им: много добрых дел показал Я вам от Отца Моего; за которое из них хотите побить Меня камнями? 33 Иудеи сказали Ему в ответ: не за доброе дело хотим побить Тебя камнями, но за богохульство и за то, что Ты, будучи человек, делаешь Себя Богом. 34 Иисус отвечал им: не написано ли в законе вашем: Я сказал: вы боги? 35 Если Он назвал богами тех, к которым было слово Божие, и не может нарушиться Писание, — 36 Тому ли, Которого Отец освятил и послал в мир, вы говорите: богохульствуешь, потому что Я сказал: Я Сын Божий? (Ин. 10, 25-36)
Иисус цитирует слова «Я сказал: вы боги» (ст. 34) из Пс. 81. В псалме говорится о ложных богах, которые есть ничто перед истинным Богом: 1 Бог стал в сонме богов; среди богов произнес суд: ... 6 Я сказал: вы — боги, и сыны Всевышнего — все вы; 7 но вы умрете, как человеки, и падете, как всякий из князей... (Пс. 81, 1. 6-7; ср. Ис. 41, 23). Мы видим, что смысл слов в цитате искажен, фраза вырвана из контекста, и можно сказать, что такой прием возможен лишь тогда, когда дискуссия как таковая бессмысленна. Иисус произносит эту фразу перед людьми, вооруженными не аргументами, а камнями (см. Ин. 12, 39-40).
В Иисусе нет буйства страстей, мы чувствуем стержень – Волю, которая позволяет управлять собой, становясь с рыбаками – рыбаком, с мытарями – мытарем, с фарисеями – фарисеем (если я смею так сказать («Дерзай дщерь!»)), и при этом внутренне сохранять свою сущность, не преступать Закон Отца, опускаясь самому – возвышать, возводить окружающих до своей высоты. Даже будучи абсолютно свободным внутренне (со слов С.Аверенцева), Он мог смеяться вместе со всеми из любви к ним, освящая плоть Божеством. Но его смех, юмор, ирония отличались от общечеловеческих чистотой намерения. Прав о.А.Мень говоря, что «Абсолют юмора — это Бог. В божественном юморе, в отличие от человеческого, отсутствует пошлость».
Мера, напряжение души, трезвление и осознанность, цельность, полнота и простота жизни, которые рождают тихую радость, улыбку, но не буйство страстей, не гомерический смех и плоский юмор. «Глас хлада тонка и тамо Господь» (3 Цар 19:11-12).
