В храме Святой Троицы на Грязех, как и в других храмах Москвы, есть группа тюремного служения. Прихожане ведут активную переписку с заключенными, отправляют в колонии посылки, посещают богослужения в московских СИЗО.
Настоятель храма протоиерей Иоанн Каледа уделяет вопросу окормления заключенных особое внимание, ведь он – сын протоиерея Глеба Каледы, который, как известно, был первым священником, пришедшим в Бутырский храм в начале 1990-х годов, и внук священномученика Владимира Амбарцумова, томившегося в застенках Бутырки и расстрелянного на Бутовском полигоне в 1937 году.
Почему я пишу заключенным? Мне часто задают этот вопрос.
За многие годы переписки я убедилась, что среди них много интересных, талантливых и порядочных людей, есть и невинно пострадавшие. Очень важно протянуть оступившемуся человеку руку помощи, поддержать его в трудную минуту, направить.
Чему учит общение с заключенными? Любви. Нам трудно полюбить хорошего человека, а тем более – преступника. Но за его внешностью – живая икона, образ Божий.
В тюрьме очень тяжело. Там каждый – сам по себе. И открыть свою душу, поделиться они могут только в письме.
Когда-нибудь они выйдут на волю. Будут ехать в транспорте рядом с нашими детьми, стоять рядом с нами в магазинах. Каким выйдет человек – озлобившимся на весь мир и обиженным, что на его письмо никто не ответил? Или это будет уже уверовавший и укрепившийся в вере православный христианин, который исповедовался, причащался и знает основы духовной жизни?
Но есть и такие, которые не выйдут никогда. Это пожизненно заключенные. И они – чьи-то сыновья, братья, мужья.
В моих руках обычные открытки, присланные мне несколько лет назад заключенными, приговоренными к высшей мере наказания – расстрелу. Они – бывшие «смертники», сидевшие в страшном «Шестом коридоре» Бутырки.
Это к ним приходил смертельно больной протоиерей Глеб Каледа; исповедовал, принимая на себя их нечеловечески жестокие грехи, сидел с ними в камере, прижав к себе беспутные головы 22–23-летних мальчишек. В 1997 году на смертную казнь в нашей стране был введен мораторий. Расстрел заменили пожизненным заключением. Ребята те стали глубоко верующими христианами.
После смерти отца Глеба его супруга – матушка Лидия Владимировна Каледа, впоследствии монахиня Георгия, – сочла своим долгом не оставить несчастных узников и переписывалась с ними до самой своей смерти в 2010 году.
В течение долгих 57 лет в семье матушки все молились о том, чтобы узнать, как умер ее отец – протоиерей Владимир Амбарцумов. В мае 1994 года матушка узнает, что ее отец был расстрелян на полигоне НКВД в Бутове.
«Дорогие Саша и Игорь!
Приветствую вас с Великим праздником Рождества Христова и желаю духовной радости о Господе, Родившемся ради нас и нашего ради спасения. Радости, которую никто не возьмет от нас, – ни скорби, ни гонения, ни смерть.
По древним книгам Рождество – это Пасха!
И этой пасхальной радостью обнимаю, целую.
Храни вас Бог,
м. Лидия
РХ 2005»
***
«Христос воскресе! Дорогие Игорь и Саша!
Поздравляю вас с Светлым праздником Воскресения Христова. И желаю вам от Воскресшего Спасителя духовной радости, бодрости духа и здоровья. Пусть неоскудеваемая милость и благодатная помощь Божия пребудет с вами в эти радостные дни.
Что может быть радостнее Пасхи – или что земное может затмить эту небесную радость?
Спасибо вам за поздравление к Благовещению, воистину этот день – начало нашего спасения. “Днесь спасения нашего главизна и Сын Божий – Сын человеч бывает и Гавриил благовествует”!
Какие мы счастливые, что имеем полноту Православия, – дай Бог и умереть в нем.
У нас все благополучно, живу в основном в монастыре и езжу в гости домой и в Бутово. Надеюсь, Бог даст, во вторую половину Страстной уехать в Бутово. Хочется быть в семейной обстановке.
У меня в этом году радость – некоторые “родственники” причащались впервые.
Целую. Обнимаю.
м. Лидия»
Из письма Саши Сидея:
«Однажды мы получили посылку от незнакомого нам корреспондента. Но когда нашли в посылке письмо и прочли, то первоначально как-то не вмещалось в наши умы, не вполне осознавалось, какое сокровище Бог дал нам. Но когда поняли, то радости и вдохновению не было предела. Это было письмо от Лидии Владимировны Каледа. У нас было ощущение возврата под кров родного дома. Матушкины святые руки собирали нам посылку, заботились о нас, родное и милое наполняло душу: ты кому-то нужен, кто-то помнит о тебе. Хотелось ответить взаимностью. Тогда мы и написали воспоминания об о. Глебе, которые были напечатаны в книге.
С тех пор и стала м. Лидия (а впоследствии, когда приняла монашеский образ – матушка Георгия) переписываться с нами. В ее письмах не было “великих мыслей”, поучений, наставлений, но в них была материнская любовь к заблудшим детям.
В письмах матушка писала порой воспоминания об отце Глебе, о детях, о здоровье. Все обыденное, и это дорого для сердца: с тобой делятся, как с родным человеком. Вы представляете, что это для арестанта? Когда родные – еще понятно, а здесь – незнакомый человек. Он знает, что нам тяжело и нас нужно поддержать, но как? По-родному, с любовью. Ведь для любви нет преград, и только Любовь может исцелять души.
Как я благодарен матушке за ее поддержку. Представляете, дорогая Лариса Сергеевна, многие родные не очень-то хотят писать нам, друзей практически не осталось. Да Вам известны наши состояния. А здесь 80-летняя женщина думает, пишет каким-то (да еще таким злоопасным и страшным) заключенным, тут только чистота душевная – пойти на такое».
***
Из письма Игоря Л.:
«Пишет Вам Сашин друг, брат по вере и крови. И как только он получил Ваше письмо и Вашу статью о посещении Бутырки, то перечитал нам. Сейчас за меня пишет Вам Саша, ибо я практически ничего не вижу с 2003 года, и он пишет с тех пор всем моим родственникам, близким и друзьям.
В первую очередь хочу поблагодарить Вас и поклониться за Ваше участие в жизни и судьбах заключенных! Это очень тяжелый крест, и надо иметь много духовных сил и мужества, чтобы нести его, тем более что Вы – хрупкая женщина! Благодарение Господу, что на земле еще родятся и живут такие люди, как Вы, дорогая Лариса Сергеевна.
Тут же я вспомнил, как матушка Георгия (Каледа Лидия Владимировна) писала нам, что, мол, извините меня, ребята, за мой плохой почерк – у меня через две недели операция на глаза по поводу катаракты…
Матушка Георгия никогда нас не видела, даже не слышала наших голосов, но заботилась как о собственных детях. Ей тогда было около 85 лет, она почти ослепла, передвигалась в кресле, и давление у нее прыгало, как бешеное. А она нас, здоровых мужиков и страшных грешников, буквально за уши вытягивала из адской бездны своими святыми молитвами, духовной и материальной поддержкой.
Еще по поводу писем м. Георгии – я сейчас четко вспоминаю, что ее постриг в монашество был неожиданным, и она сама написала нам, что постригали ее 5 декабря, а в этот же день 1925 года ее крестили вместе с братом Евгением в Москве. Таинство же крещения осуществлял о. Валентин Свенцицкий – автор духовных и душеполезных книг. Его произведения мы еще читали в Бутырке (у него есть великолепная книга о кавказских схимниках).
Все письма от матушки Георгии хранятся у наших мам в Чопе и Ужгороде; может быть, когда-нибудь мы сможем вам их предоставить».
***
Многолетняя переписка с заключенными научила меня смотреть на многое происходящее в жизни другими глазами. Медленно шагая по песчаному берегу вдоль моря, вдыхая свежее дыхание ветра в горах, слушая шум сосен и шелест листьев, собирая букеты цветов, я невольно думаю о тех, кто навсегда лишен такой возможности. Сидя за щедро накрытым столом со всевозможными яствами, всегда ловлю себя на мысли: «Вот бы сейчас моих ребят сюда». Слушая молитвенные песнопения в храмах, прикладываясь к святыням, вспоминаю строчки из писем тех несчастных, которые до заключения никогда не присутствовали на службах, а к некоторым священник приходил только семь лет назад.
Несомненно, матушка Георгия, вырастившая шестерых детей, принимала в свое любвеобильное сердце этих заблудших, страдающих людей. Она щедро и просто, от избытка сердца, делилась с ними теплым светом Любви Христовой.
Вечная ей память!
